«Юмор — это когда говоришь глупость, но всем нравится»: как устроено книжное стендап-шоу «Кот Бродского»

«Кот Бродского» — необычное стендап-шоу, участники которого рассказывают и шутят о книгах. Мы поговорили с главными звездами этого проекта о том, чем «Кот» отличается от Comedy Club, что было забавного во время их выступлений, какой писатель мог бы стать отличным стендапером и над какими произведениями невозможно смеяться.

Ольга Аристова, 33 года, идеолог проекта, Владивосток — Москва

В 2016-м я просто хотела сделать шоу, которое бы мотивировало людей читать современную литературу. А в это время стендап как раз становился популярным, так что я решила совместить книги и шутки.

Я терпеть не могла Comedy Club, и, если честно, у меня было мало знаний о классическом стендапе — думала, что это все в духе «Камеди». Но потом я посмотрела лекции TED и узнала, что стендап может быть и таким — не грубым, просветительским, интеллигентным. Можно сказать, что я захотела сделать TED с юмором и книгами.

В 2020-м я твердо решила, что хочу сделать ставку именно на комедийную составляющую выступления, после чего многое изменила в позиционировании шоу. И за 2021 год я наконец создала полноценную школу книжного стендапа.

Леша Зайцев, 31 год, Владивосток

Победитель первого в истории «Кота Бродского» (март 2016 года). Леша первый стал использовать стендап-приемы на шоу и взрывать зал своими шутками.

— Как ты пришел в стендап и узнал о «Коте Бродского»?

— Мы были знакомы с Олей Аристовой задолго до «Кота…». Я тогда работал в журналистике, писал про кино и в целом всегда, в любой непонятной ситуации рассказывал истории: то про фильмы, то про случайные события из жизни. Короче, как будто стендапил для друзей. Так я и оказался на этом шоу.

— Как прошло твое первое выступление? 

— За давностью лет (в то время у меня на голове еще были волосы) детали ускользают. В то время «Кот…» только начинал жить, и не было понятно, как выступать. Поэтому получилось культурно. Но уже тогда я с ходу начал ругать книжки, это была «Миссис Дэллоуэй» Вирджинии Вулф — книга оказалась просто не для меня.

— О каких книгах рассказывал во время выступлений? 

— Почему-то, как правило, это были не очень хорошие произведения. Ругал «Над пропастью во ржи», какие-то любовные романы. Как-то раз начал для «Кота…» читать серию произведений про попаданца, оказавшегося на Второй мировой. Книги были настолько ужасными, что я прочитал их две и решил, что ругать я не могу, хвалить было бы странно, а для стендапа оказалось то, что надо.

— Как понять, что выступление провальное? Как ты вообще относишься к провалам?

— Сложно сказать, что считать неудачей. Как правило, людям смешно, в какой-то нерв я попадаю. Обычно провальными выступлениями считаю те, когда забыл о чем-то рассказать или пошутить, то есть это всегда внутренняя неудача. Однажды я расписал план выступления впервые за все время, и это оказался провал. Лучше у меня получается, когда я импровизирую и что-то выдумываю на ходу.

— Когда ты читаешь книгу, то сразу думаешь, как бы рассказывал про нее?

— Почти всегда. Сказываются ведение блогов, тексты про кино и выступления на «Коте…». Когда читаю бумажные книги, ручкой пишу заметки на полях, что-то выделяю. Когда читаю электронные — делаю заметки в телефоне.

— О какой книге было тяжелее всего рассказывать?

— Сборник российского писателя Ильдара Абузярова. Книгу я прочитал за ночь перед выступлением: она цепкая, пару раз я даже прослезился. Но я не мог не рассказать о неуемной тяге Ильдара к совершенно кошмарным каламбурам, а сам Абузяров (номинант на кучу премий, напомню) сидел в жюри. Очень неловко было в лицо автору рассказывать свое невероятно экспертное мнение о его тексте. Мне тогда друзья сказали, что я очень по-стендаперски держал микрофон в одной руке, а второй опирался на микрофонную стойку. Стильно, наверное, но держался я в основном для того, чтобы не упасть.

— Что самого смешного в книгах тебе попадалось?

— Обычно литература попадается не слишком радостная, в последний раз искренне хихикал при чтении «Людей в красном» Джона Скальци — сказалась моя любовь к деконструкции жанров.

— Что такое юмор, как бы ты это объяснил?

— Для меня юмор — это умение замечать что-то обычное или не очень и быстро переворачивать вверх дном, ломать ожидания.

— Можно ли научить шутить? 

— Конечно. Люди не рождаются с умением шутить, юмор формируется вместе с человеком. Ну и не зря, наверное, существуют книги про стендап. Думаю, если даже просто начать смотреть хороших (и нехороших тоже) комиков на постоянной основе, информация отложится сама собой.

— Про какую книжку ты бы не стал никогда шутить?

— Коран. К сожалению, автора не знаю, извините.

— Какую книгу ты бы сам написал?

— Если бы был чуть умнее табуретки — научную фантастику. Хочется заглянуть в будущее на чуть более сложном уровне, чем «мы научились летать далеко и надолго, а там агрессивные космические огурцы». Хорошо, что есть люди, которые умеют это делать.

А для моего уровня подойдет сборник ситуаций, которых я насмотрелся лично. Друзей и всех знакомых я этими историями уже до смерти задолбал, мне нужна новая аудитория.

— С каким писателем ты бы хотел обсудить свои шутки?

— С недавних пор таких людей, кажется, не было. Но меня спас Тарантино, написав книгу. Квентин, позвони мне, есть вопросик один.

Аля Майдан, 18 лет, Владивосток — Москва

В проекте с 14 лет, главная из старожилов шоу, буквально выросла вместе с «Котом…». Победительница двух подростковых стендапов во Владивостоке и одного, самого громкого «Кота…» в Москве — она получила приз жюри за лучшее раскрытие темы буллинга.

— Как ты впервые пришла в стендап и узнала о «Коте Бродского»?

— Случайно увидела в группе «Кота Бродского» конкурс новогодних рассказов и написала что-то депрессивное о деде, который в Новый год хочет повеситься. Организаторам, видимо, понравился рассказ, и они позвали меня выступать.

— Как прошло твое первое выступление?

— Я человек с кучей бед с головой, поэтому, пока готовилась, несколько раз чуть не написала Оле: «Может, я все-таки не буду выступать?» Мне казалось, что мое выступление — просто ужас. Но это мне и помогло в итоге: я так переволновалась, что отрепетировала и отшлифовала материал кучу раз. Ну и победила, собственно.

— О каких книгах ты рассказывала за время выступлений?

— Я все и не вспомню, у меня много выступлений было. Это всегда был янг-эдалт: «Беги и живи», «Никто не спит», «Над пропастью во ржи», «Я выбираю Элис». Могу порекомендовать роман, по которому в конце мая буду выступать — «Дилемма выжившего». Очень хорошая, качественная, но жестокая книга о гиперопеке родителей и вообще взаимоотношениях отцов и детей. Там все происходит еще и в близких нам реалиях, поэтому вообще круто.

— Опиши процесс подготовки к книжному стендапу.

— Начинается с того, что, пока читаешь, пишешь заметки со своими мыслями. Половина из них потом отсеивается, но это очень важный этап. Дальше копаешься в себе и думаешь, как относишься к темам, поднятым в книге, героям, событиям. И решаешь, что хотел бы донести до зрителей. Потом уже придумываешь шутки, на репетициях шлифуешь материал, отсекаешь ненужное, изобретаешь что-то, что не сразу приходит в голову и не лежит на поверхности. Примерно месяц такой работы, потом уже на сцену.

— Что такое юмор, как бы ты это объяснила?

— Юмор — это когда говоришь глупость, но всем нравится.

— Про какую книжку ты бы не стала никогда шутить?

— Если не брать в расчет нон-фикшн (по которому, по-моему, вообще невозможно писать шутки), то я бы не хотела выходить на сцену с классикой вроде Достоевского или Гоголя. Я зануда в этом плане, очень люблю русскую литературу и очень не люблю тех, кто ее не понимает и выдает что-то типа: «Да в „Войне и мире“ описание дуба на 100 страниц». Мой снобизм очень помешал бы в этом плане. То есть я бы не смогла пошутить со сцены про описание дуба, например, потому что знаю, зачем там дуб и что там всего-то пара абзацев про него.

— Какую книгу ты бы сама написала?

— Что-то про Владивостокское море, непонятых одиноких людей, лесбиянок и бессилие перед государством. Либо, если уж совсем мечтать, детское фэнтези, где есть лес, феи и счастливый конец.

Маша Русскова, 31 год, Красноярск — Москва

Маша победила на первом шоу в рамках Красноярской ярмарки книжной культуры в 2017 году. Маша — журналистка, одно время, когда у «Кота…» была амбиция стать приморским литературным журналом, она была его главредом. До 29 лет жила в Красноярске, теперь обитает в Москве. Последние пару лет работала редактором нативных проектов «Медузы» (признана иноагентом в России. — Прим. ред.).

— Как ты пришла в стендап и впервые узнала о «Коте Бродского»?

— Мне написала Оля Аристова, она тогда еще развивала проект во Владивостоке. А я жила в Красноярске и была довольно активной в плане всяких просветительских проектов, окончила школу культурной журналистики фонда Прохорова и ProArte по специальности «литературная критика». Ну и начинался КРЯКК — Красноярская ярмарка книжной культуры. Оля сказала, что там будет конкурс литературных стендапов, и предложила поучаствовать. Ну а я и согласилась.

— Как прошло твое первое выступление? Про какую книгу рассказывала?

— Я рассказывала про роман Анны Козловой «F20». Она получила за него «Нацбест» в 2017 году. Это история о расстройстве шизофренического спектра у подростков, семейная история. О ментальных заболеваниях в то время только-только начинали говорить, психотерапия была все еще не популярной, чем-то из европейского и американского кино, некой, страшно сказать, придурью. Думаю, мой интерес к научной журналистике и медицине помогли мне рассказать о книге так, чтобы зрителям и жюри я понравилась больше, чем другие участники шоу.

— Какой писатель мог бы быть стендапером?

— Тут все зависит от того, что мы вкладываем в понятие «книжный стендап». Если это просто «публичное выступление» — потому что, на мой взгляд, «Кот Бродского» — это не про умение «прошутить» прочитанное, — то здесь подойдет любой автор, который умеет выступать публично. Линор Горалик, Борис Акунин, Дмитрий Быков. Я бы с радостью их послушала.

Если же мы подразумеваем стендап именно как стендап, в отрыве от «Кота», то могу представить на этом месте Алексея Сальникова, Михаила Зыгаря, Марину Степнову и Оксану Васякину.

— Про какую книжку ты никогда не стала бы шутить?

— Да полно таких. Там, где речь идет о насилии, унижении слабых, репрессиях и всей той боли, которую способны причинять люди друг другу в обществе. Все это очень еще зависит от времени и повестки. Вряд ли сейчас можно представить, что кто-то будет шутить о войне.

Недавно я прочитала книгу Линор Горалик «Имени такого-то» — это история о военных временах и том, как люди выживали. Не могу представить, как можно шутить об этом произведении. Вероятно, впрочем, я просто не владею тем языком, на котором можно «прошутить» подобные темы и не стать объектом бесконечной ненависти — но это уже другой вопрос.

— Какую книгу ты бы сама написала?

— Думаю, как раз такую, над которой шутить не получилось бы. По крайней мере, у меня. В каждом из нас, да и во мне тоже, столько боли копится и никуда не выплескивается, не вместить это ни в те рассказы, которые и пишу время от времени, ни в какие-то еще тексты и разговоры. В каждом из нас боли на целый роман, на собрание сочинений Достоевского и Толстого. Так что да — книгу о боли, разочарованиях и том, что зовется взрослой жизнью (мы все знаем, что это — отстой).

Артем Фролов, 26 лет, Ейск — Владивосток — Москва

Артем победил на студенческом книжном шоу и остался в тусовке «Кота…». Потом попробовал себя в качестве ведущего подросткового шоу, и у него круто получилось. В Москву Артем переехал в середине прошлого года, и теперь он главный ведущий «Кота…». Помимо прочего, он единственный в команде, кто профессионально занимается стендапом.

— Как ты пришел в стендап и впервые узнал о «Коте Бродского»?

— Я из города Ейска, во Владивосток поехал учиться, окончил Дальневосточный федеральный университет и теперь дипломированный религиовед. Там, собственно, с «Котом…» и познакомился. В стендап я заходил, можно сказать, с заднего двора — потому что сперва начал выступать во всяких развлекательных форматах во Владивостоке, типа «Гикторий» и «Сайнс Слэмов», а потом вошел в обычный стендап и выступал в кальянных, мешая людям дымить. Примерно в то же время мой знакомый загорелся желанием провести «Кота» в стенах ДВФУ и позвал меня выступить. 

— Как прошло твое первое выступление? Про какую книгу рассказывал?

— Мне попалась книга Войнич «Овод», и она меня вдохновила до такой степени, что появилось дикое желание сделать выступление в стихах. Написал целую поэму на 2,5 листа А4. Во время выступления я, естественно, все забыл еще на втором четверостишии, и мне пришлось импровизировать, превращая зал в баптистскую церковь. К счастью или к сожалению, никакого текста как запасного варианта у меня не было, была только альтернативная идея, и я вместо образа сурового католического пастыря, какой был в романе, перевоплотился в харизматичного настоятеля и начал кричать «Аллилуйя!».

— Когда ты читаешь книгу, то сразу думаешь, как бы рассказывал про нее? 

— Да, к сожалению, если книга для шоу, то ее невозможно читать вне рамок того, как бы ты о ней рассказал. Сидишь и превращаешь кусочки сюжета в наброски шуток, пытаешься прикрутить произведение к теме выступления. Даже когда я читаю текст без привязки к чему-то, то на автомате подмечаю забавные цитаты или аналогии и метафоры, на основе которых можно пошутить.

— Что самое смешное в книгах тебе попадалось?

— Как-то читал книгу, в которой главного героя звали Дункан Маклауд. И там реально автор, похоже, сочиняла роман за просмотром «Горца», переписывая под себя сюжет сериала — меня позабавило. 

Еще обожаю, когда у философов попадаются цитаты-афоризмы, которым только «ауф!» в конце добавить не хватает. К примеру, когда Эмиль Чоран говорит: «Умереть можно в любое время, кроме тех случаев, когда нужно умереть».

— Можно ли научить шутить?

— Конечно. Шутки — это достаточно простая структура. Как в математике, на формулы раскидал и слова вставляешь, пока равенство не сложится. Остальное уже зависит от того, как упорно будешь тренироваться и насколько далеко в актерское мастерство подашься, чтобы их хорошо доносить до людей.

— Какую книгу ты бы сам написал?

— Когда-то я даже написал художку, где все истории были от разных героев, но их связывали особые вещества на слизистой носа. Своего рода «Твое имя» Макото Синкая в стиле наркотрипа. Сейчас подумываю о том, чтобы эссе с учебы собрать воедино и написать книжку по религиоведению, но это сделаю после магистратуры, либо вообще в аспирантуре.

— С каким писателем ты бы хотел обсудить свои шутки?

— С Юнгом было бы прикольно обсудить мои шутки про поверья и загробные истории. 

— Какой писатель мог бы быть стендапером?

— Да их так много было, тот же Диккенс собирал людей на шоу, где по памяти зачитывал куски из «Оливера Твиста» и люди смеялись, протостендап своего рода. Еще Чехов. И Горький, который мог бы быть представителем нуар-комедии. Кинг бы классно залетел с каким-нибудь монологом про страшное детство. Руссо в «Исповеди» мощно стендапит о том, как хотел свою мачеху.

Виталий Ковалев, 30 лет, Находка — Владивосток — Москва

Кроме того, что Виталий — главный дизайнер проекта, он еще и яркий стендапер на «Коте…». В основное время работает в зуботехнической лаборатории.

— Как ты пришел в стендап и впервые узнал о «Коте Бродского»?

— После первой неудачной попытки переехать из Находки во Владивосток я сидел в своей коммуналке и листал Инстаграм (принадлежит Meta Platforms Inc., признанной экстремистской организацией. — Прим. ред.). Лайкнул пару Олиных фотографий, а она предложила мне сделать иллюстрации к сказкам, которые тогда писала. Позже я помогал ей провести несколько мероприятий, занимался оформлением, подготовкой помещений, перетаскиванием стульев и всем, что нужно для организации.

Параллельно Оля запустила новое для Владивостока шоу: это были первые варианты «Кота Бродского», где я выполнял те же функции, что и раньше, хотя первое время я почти не включался в работу над проектом. В «Коте» выступал только в «Аукционе плохих книг», потому что к выступающим в этом формате нет жестких требований — главное, чтобы было весело.

— Как прошло твое первое выступление? Про какую книгу рассказывал?

— Выступать было на удивление легко, я рассказывал о книге «Против лома нет вампира». Она была дурацкой сама по себе, но читалась быстро, поэтому мое выступление — это просто смешной пересказ. Это вообще моя слабая сторона, я недостаточно времени уделяю работе над материалом, потому что всегда есть туча других задач, и в итоге получается наполовину пересказ, наполовину фристайл. Я себя как комика не идентифицирую, я дизайнер, художник, технический специалист. У меня всего три выступления, из них удачных — два.

— Как понять, что выступление провальное? Как ты вообще относишься к провалам?

— Болезненно первые несколько часов, а потом отпускает. Думаю, это следствие того, что я не жду от себя великих достижений в юморе. Выступление проваливается, если люди не смеются или хотя бы не выглядят заинтересованными. Выступая перед небольшим залом, всегда хорошо видишь, в каком состоянии зрители находятся, они отводят взгляд, ерзают, пытаются найти занятие, чтобы избавиться от испанского стыда. Потому что, если шутка провалилась или выступающий нервничает и тупит, стыдно и залу тоже.

— Что такое юмор, как бы ты это объяснил?

— Мне кажется, юмор — сложившиеся в одном контексте концепции или понятия, которые в обычной форме диалога никак друг с другом не соотносятся. То есть это неожиданное умозаключение на грани с абсурдом, вызывающее смех своей неожиданностью. После такого маленького потрясения и удивления слушатель готовится и дальше получать заряды эндорфина и окситоцина и с большей готовностью смеется даже не над самыми смешными вещами. Еще юмор — индикатор общественных настроений. Я думаю, что технически, чувство юмора — это навык создавать неочевидные логические цепочки и умение посмотреть на ситуацию с разных сторон.

— Можно ли научить шутить?

— Конечно, это навык. У шутки есть структура, есть паттерны, по которым люди реагируют на шутку смехом. Профессиональные стендаперы — психологи и писатели в одном лице. Они ведь сами не веселятся над своими наработками, потому что проговаривают их по сто раз. Какой-нибудь тур для стендапера — это повторение в разных городах одного и того же материала, и везде над ним смеются одинаково. Шутку можно сконструировать, как и любую единицу творчества типа стихотворения или музыкального трека.

— Какую книгу ты бы сам написал?

— Это было бы послание, которое должно запустить процесс самоанализа у читателя. Я бы хотел объяснить, что чувство собственного достоинства и уверенности в себе воспитывается исключительно личными достижениями, и никакие авторитеты, верования или принадлежность к сообществу не делает людей более достойными, чем они есть сами по себе. Я бы хотел наблюдать оздоровление общества или появление более здорового поколения, и мне хочется на это повлиять.

— Что любишь читать в свободное время?

— В свободное время я люблю читать документацию по изучаемому софту (я сейчас учусь работать в программах для работы 3D Blender и Houdini, чтобы делать для шоу 3D-анимацию) или что-то из научно-популярных новостей. Но вообще я в прошлом году подсел на Гоголя, а если сяду читать в ближайшее время, то хочу начать заново незаконченную «Москву — Петушки». Я вообще люблю сатиру.

— С каким писателем ты бы хотел обсудить свои шутки?

— С Ерофеевым, наверное. Я бы хотел научиться использовать шутки так, что после смеха настает желание обдумать услышанное глубже, а после обдумывания оказывается, что смех тут — не главное.

Вася Москаленко, 18 лет, Владивосток — Санкт-Петербург

Вася дважды побеждала в подростковом шоу во Владивостоке, а потом взорвала наш TikTok. В совокупности у нее около 15 миллионов просмотров и уже есть свой фандом. Сейчас учится на первом курсе актерской мастерской Кирилла Датешидзе.

— Как ты пришла в стендап и впервые узнала о «Коте Бродского»?

— О «Коте…» узнала еще во Владивостоке, где-то в девятом классе. Много моих друзей из клуба дебатов принимали участие, а я все никак не решалась. Потом познакомилась с Олей, и пошло-поехало.

— О каких книгах рассказывала во время выступлений? Как тебе эти книги?

— В основном young adult такого себе качества. Меня редко цепляет современная литература. Да и продаваемыми становятся часто стопки макулатуры.

— Как понять, что выступление провальное? Как ты вообще относишься к провалам?

— Выступление провальное, если нет коннекта с залом. Как бы тебя ни хвалили за хорошо написанный материал, пока живые люди не чувствуют, что комик рассказывает им, ничего не получится. К провалам отношусь, как к приколам. Если что-то пошло не так, значит, это такой прикол, который я сама не поняла.

— Что такое юмор, как бы ты это объяснила?

— Юмор — способ освободить себя и зрителя от негативных эмоций и стресса. Это жизненно необходимо во всех сферах, и мы бы не выжили без юмора. Плохого, хорошего, этичного, неэтичного, любого. Без него всё, смерть.

— Про какую книгу ты бы не стала никогда шутить?

— Я бы не стала шутить про ту, в которой нет ничего смешного. А таких книг не существует.

— С каким писателем ты бы хотела обсудить свои шутки?

— Хотела бы обсудить свои шутки с Микитой Франко. Да и просто поговорить с ним о том о сем.

— Какой писатель мог бы быть стендапером?

— Стендапером мог бы быть любой хороший писатель, который не боится выйти на сцену. Потому что стендап — умение рассказать историю, а писатели вроде этим и занимаются. Кстати, шутки тоже пишут.

Рекомендуем подкасты о стендапе